Перелопачивая Интернет в попытках вспомнить, чем, помимо Magie Noire, пользовалась моя мама, вспомнила о пробнике винтажной туалетки. Он уже лет пять хранится в чемодане с коллекцией аэрофлотовских реликвий, собранных когда-то для экспонирования на легендарном Ту-144. Купив, я даже не открывала пробник, - тогда мне еще не было интересно, чем пах советский "Аэрофлот"...
Сейчас, едва приоткрыв пробник, почувствовала, как в нос шибануло Страной Советов, так, как воспринимались в детстве почти все достаточно насыщенные, порой даже кричащие ароматы для дядь и теть. Весьма жесткий запах, и я почти было расстроилась, что туалетка испортилась, прогоркла. Закрывая, потеряла полкапли, которые медленно поползли по стеклу... исключительно из жадности поймала запястьем... И аромат преобразился.
Сначала он все же оставался резковатым, достаточно жестким – шипр, преобладавший среди ароматов советских времен, щедрый на тяжеловатые древесные ноты... Прошлась по улице, где уже лежит снег. Аромат стал мягче, "дерево" как-будто немного напиталось влагой и тоже умягчилось, перешло в смолистость. Аромат стал теплым. Обволакивающим…
Вернулась в тепло. И на первый план вышла пудра. С легкой горчинкой, приятная, ненавязчивая. Белесым облачком слетающая с пуховки... Легкая вуаль шлейфа стала заметней. Но моментами, будто кожа, едва пульсируя в районе запястья, отпускает в полет пудровые нотки. Раз - едва уловимая, чуть позже - более яркая, более резкая, более дерзкая... А потом все затихает, затихает до обидного быстро. Близко к коже остаются легкая смолистость и пудра. Она на мгновения меняет свою ненавязчивость на настоящую наглость, от нее щекочет, нет, даже свербит, в носу.
Наверняка, в композиции есть какие-то цветы. Ведь после смолистости и пудры остается на коже что-то чуть сладкое... Аромат непростой. Весьма благородный, по-хорошему старорежимный. Надеюсь, что с дубовым мхом, который в те времена еще присутствовал в композициях. Но выйти куда-то в нем я вряд ли отважусь, разве что в компанию ароманов, которые, возможно, помогут разгадать пирамиду, ставшую историей...
Сейчас, едва приоткрыв пробник, почувствовала, как в нос шибануло Страной Советов, так, как воспринимались в детстве почти все достаточно насыщенные, порой даже кричащие ароматы для дядь и теть. Весьма жесткий запах, и я почти было расстроилась, что туалетка испортилась, прогоркла. Закрывая, потеряла полкапли, которые медленно поползли по стеклу... исключительно из жадности поймала запястьем... И аромат преобразился.
Сначала он все же оставался резковатым, достаточно жестким – шипр, преобладавший среди ароматов советских времен, щедрый на тяжеловатые древесные ноты... Прошлась по улице, где уже лежит снег. Аромат стал мягче, "дерево" как-будто немного напиталось влагой и тоже умягчилось, перешло в смолистость. Аромат стал теплым. Обволакивающим…
Вернулась в тепло. И на первый план вышла пудра. С легкой горчинкой, приятная, ненавязчивая. Белесым облачком слетающая с пуховки... Легкая вуаль шлейфа стала заметней. Но моментами, будто кожа, едва пульсируя в районе запястья, отпускает в полет пудровые нотки. Раз - едва уловимая, чуть позже - более яркая, более резкая, более дерзкая... А потом все затихает, затихает до обидного быстро. Близко к коже остаются легкая смолистость и пудра. Она на мгновения меняет свою ненавязчивость на настоящую наглость, от нее щекочет, нет, даже свербит, в носу.
Наверняка, в композиции есть какие-то цветы. Ведь после смолистости и пудры остается на коже что-то чуть сладкое... Аромат непростой. Весьма благородный, по-хорошему старорежимный. Надеюсь, что с дубовым мхом, который в те времена еще присутствовал в композициях. Но выйти куда-то в нем я вряд ли отважусь, разве что в компанию ароманов, которые, возможно, помогут разгадать пирамиду, ставшую историей...
